Н.А.Струве

ПО ПОВОДУ ПИСЬМА А. СОЛЖЕНИЦЫНА ЗАРУБЕЖНОМУ СОБОРУ

Письмо А. Солженицына Зарубежному Собору, как и ответ на него митр. Филарета, без сомнения вызовут многочисленные комментарии и бесконечные споры. Здесь мы можем коснуться лишь самого главного.

В своем письме А. Солженицын ярко и выпукло свидетельствует о том, что "церковь в России плененная, угнетенная, придавленная, но отнюдь не падшая", что именно она, эта видимая Церковь, возглавляемая не всегда достойным епископатом, окормляет сегодня русский народ, а не какая-то вымышленная катакомба "таинственная, безгрешная, но и бестелесная".

На это краеугольное утверждение митр. Филарет не дал сколько-нибудь определенного ответа, так как оно идет вразрез со всеми установками Зарубежной Церкви. Принять свидетельство Солженицына означало бы отказаться от той идеи, которая определяет самостоятельность Зарубежной Церкви и обособляет ее от всего Православного мира. Считая Московскую Патриархию "падшей" безвозвратно, Зарубежная Церковь склонна распространить эту падшесть и на всех тех, кто в каком-либо общении с Москвой. Отсюда проистекает ее самозамкнутость и отчуждение.

Нельзя не приветствовать призыва А. Солженицына к объединению зарубежных русских юрисдикций. Будем надеяться, что оно послужит хотя бы к ослаблению розни и вражды. Но, как нам кажется, этот призыв должен быть расширен. Больше полвека пребывания в рассеянии не могло не пройти бесследно. Теперь уже - впрочем, к тому склонялся еще в 1926 году митр. Сергий Страгородский, когда высказывал свои мысли свободно - церковное объединение на Западе должно охватить всех православных (а не одних только русских) и вылиться в создание поместных церквей (чему положено начало в Америке).

В ответе митр. Филарета (помимо исторических неточностей, в частности в том, что касается   митр. Евлогия) поражает нечеткость экклезиологических установок. Что первичнее в Церкви - Христос или национальное служение? В чем задача Церкви? Нести свет Христов всем людям или только одной этнической группе? Неужели в Церкви, вопреки апостолу Павлу, может быть разделение между Эллином и Иудеем? Если бы православная Церковь за полвека своего рассеяния не укоренилась на Западе, то не уподобилась бы ли она бесплодной смоковнице?

И как горделиво звучит совершенно неверное утверждение, что без Зарубежной Церкви на Западе не осталось бы ничего русского! Как ни парадоксально, но именно та часть русской Церкви в рассеянии, что "ушла к грекам" или "стала американской", именно она продолжила на Западе великую русскую духовную культуру, не зарыла свой талант в землю, а приумножила его. К творчеству этой Церкви обращается теперь возрождающееся в России религиозное движение, ибо другого религиозно-духовного творчества за рубежом и не было.

"Уход к грекам" и "укоренение на Западе" не измена России, а наоборот, подтвержденное опытом, необходимое условие, чтобы спасти Церковь от ограничивающих и парализующих ее национализма и политики, чтобы воплотить в жизнь лучшие заветы русской Церкви и русской духовной традиции.